Кори столл с волосами

Кори Столл о своем парике и о жутких съемочных условиях сериала «Штамм»

Вы, должно быть, уже знаете, что Кори Столл выражал беспокойство по поводу своего парика в сериале «Штамм». Это не первый раз, когда актеру пришлось надевать парик (в фильме Вуди Аллена «Полночь в Париже» он играл незабвенного и волосатого Эрнеста Хемингуэя), но в сериале про противных глазных червей и вампиров он похож на Билли Зейна, разве что без подводки глаз. Зачем эпидемиологу быть похожим на Билли Зейна? Кому вообще нужно походить на Билли Зейна? Столл уверил журналистов в том, что на это были причины, и они скоро станут ясны. Он побеседовал с Vulture о прическе и о серьезном и глупом в его роли, которую он смело называет ролью в стиле Уолтера Уайта.

Пока «Штамм» — яркий представитель класса кровавых, вычурных фильмов класса «Б». В этом часть его притягательности?
Я вырос на комиксах и вообще-то, думал, что стану автором комиксов. Это было моей мечтой, пока я не понял, что у меня не получается одинаково рисовать персонажей в разных рисунках. В том смысле, что я был хорош, но мне не хватало последовательности и дисциплины, поэтому я повернулся в сторону актерской профессии. Нравились ли мне ужасы? Только снятые чрезвычайно качественно. Мне не нравились фильмы категории «Б». Многие из них сделаны очень неряшливо. «Штамм» воодушевил меня тем, что его создавали Гильермо [дель Торо] и Карлтон [Кьюз], а уж их неряшливыми не назовешь. Мне показалось, я попал в хорошие руки. К тому же, я никогда еще не делал ничего подобного.

Вы играете человека, который пытается пресечь распространение штамма. Это интересно? Другие актеры играют вампиров, или людей, превращающихся в вампиров. Или вампиры высасывают их досуха. А Эфраим Гудвезер глотает молоко.
Я вам так скажу: я прочел книги. В них много хорошего исходного материала, который помог мне понять, на что может быть похожа моя жизнь в течение нескольких следующих лет, и книги отличные. В них отличное развитие сюжета. Линия моего персонажа невероятна. Я не знаю, не хочу сравнивать, но все это определенно развивается в стиле Уолтера Уайта.

И одному вампиру вы уже успели разбить голову.
Это было сильно. Мы снимали в заброшенной больнице, а может, это было только одно заброшенное крыло больницы. Это было холодное и темное место со сквозняком, да и вообще, мы не снимались в уютных помещениях. Мы спускались в канализацию. Там воняло! Ты знаешь. Ты знаешь, что здесь умерло много людей. Ты это чувствуешь. Было очень жутко. Мы сняли эту жуткую сцену, я разбил ему голову огнетушителем. Это было большое облегчение.

У меня перед глазами стоит картинка с этим вампиром, и у него рот открыт…
Да, я первый раз уворачивался от пустого места [смеется]. Жало, конечно, сделано на компьютере. Просто нужно себе повторять: «Я в хороших руках. Они не позволят мне выглядеть идиотом». Бывает страшновато во время озвучивания, или когда они говорят «О, нам вернули отснятый материал», а там уже наложены временные спецэффекты. Нужно постараться, чтобы не испугаться. Все-таки, воочию это все смотрится жутко. Когда ты видишь чью-то голову в этом гриме, с контактными линзами и зубами, несколько неоновых точек на лице не выглядят нелепо.

Гильермо сказал, что Эфраиму нужна эта прическа, потому что его внешний вид скоро изменится.
Да, и я об этом знал с самого начала.

На парик обратили повышенное внимание.
На меня тоже. Для человека с недостатком волос я потратил очень много времени на разговоры о прическе. Услышав, что он собирается надеть на меня парик, я сперва воспротивился этой идее. Я не хотел, чтобы причиной этому было желание сделать из меня стандартного парня из телевизора или героя. Значит, проблема куда серьезнее. Мне не интересно играть такого персонажа. В карьере я сделал выбор – не надевать парики и не скрывать тот факт, что я лысею, и я смог сыграть всевозможных бритоголовых персонажей. Но у Гильермо было тщательно продуманное обоснование, и оно не имело отношения к ‘Я хочу сделать тебя красивее’.

Этого и быть не могло. Вы стали похожи на Билли Зейна.
Нет, это что-то другое. [Смеется.] Но для меня сейчас — это часть персонажа. Это – маска. В парике мне доступно что-то отличное от того, что доступно без парика. И, как Гильермо уже сказал, Эф изменится, его облик изменится. Он не навсегда.

Вы только что закончили сниматься в следующем сезоне «Родины». Вы были поклонником этого сериала?
Да. К тому времени, как я получил роль, я посмотрел только первый сезон, но потом залпом просмотрел и последние два.

Что вы думаете о любовной линии Кэрри и Броуди и о том, как все закончилось?
[Смеется.] Я не хочу об этом говорить. Уж точно не для печати.

Кого вы играли?
Главу отделения ЦРУ в Исламабаде. Мой персонаж работал с Кэрри.

Она – сущее наказание, правда?
Да, и не думаю, что мне можно об этом говорить. То есть, я бы хотел это обсудить, но, думаю, это запрещено. Могу только сказать, что пробыл в Южной Африке три недели. У меня было несколько выходных, я проводил время с прекрасными актерами и со съемочной группой, я увидел Южную Африку, я и сыграл интересную маленькую роль. Прекрасное время.

Вы также сыграли в фильме «Дальше живите сами», который выходит в следующем месяце, и который собрал исключительно забавных людей. Кто больше всех вас смешил?
Да все они. У нас была фантастическая компания — очень веселая. Съемочная площадка находилась в доме на Лонг-Айленде, далеко от базы и наших трейлеров, поэтому у народа не было времени дойти туда. Все набивались в маленькую комнатку на чердаке, и приходилось сидеть очень тихо, потому что внизу велась съемка. Но когда ты заперт вместе с Тиной Фей, Джейсоном Бейтманом, Кэтрин Хан, Джейн Фондой, Конни Бриттон и Тимоти Олифантом – это очень здорово.

С кем вы подружились?
Время, проведенное с Джейн Фондой, было необыкновенным. Она играла мою маму – ну не круто ли? Помню, как она недавно сказала: «Лучше быть заинтересованным, чем интересным», и она реально так живет. Она непрерывно задает вопросы, хоть у нее уже два «Оскара», и она с рождения принадлежит к голливудской верхушке. Она только и делала, что задавала мне вопросы. Это была большая честь.
#новости